они предполагают... они предполагают, чтобы мы это учили... Боже... где я учусь...
"
Порядок взаимодейсивмя
Порядок взаимодействия
На один вечерний час каждому очередному президенту ассоциации дано держать в плену самую большую аудиторию из коллег, какую только может обеспечить социология. И то-гда в течение этого часа в стенах «Хилтона» вновь и вновь разыгрывается напыщенное много¬словное представление. Некий социолог, кого вы избрали из коро¬тенького списка, садится на любимого конька по собственному выбору и выезжает на нем в центр обшир-ной хилтонской арены. (В этой связи вспоминается один социологически интересный факт о роли Гамлета: каждый год ни одна школа в англоговорящем мире не испытывает трудно-стей в нахождении шутов, желающих ее сыг¬рать.) Во всяком случае, все выглядит так, словно президенты уче¬ных обществ достаточно хорошо знают нечто такое, за что их изби¬рают. Занимая пост, они в придачу получают и подиум вместе, а заодно и предложение продемонстрировать публике, что они поис¬тине одержимы чем-то, благодаря чему, как до-казало само их из¬брание, они были уже известны в качестве одержимых. Избрание лишь «заводит» и раскрепощает их так, что они перестают стес¬няться, открыто ставят и проиг-рывают свою любимую пластинку. Ибо президенты ассоциации невольно начинают чувст-вовать себя представляющими нечто такое, чего хочет и в чем нуждается их интеллекту-альное сообщество. Готовя и затем представляя свои по¬слания, они временно входят в роль ведущих в своей дисциплине. Каким бы большим или странным по составу ни был зал, их «я» достаточно раздувается, чтобы наполнить его собой. И даже узкие дисципли-нарные интересы не в силах этому помешать. Независимо от объявленной повестки дня поведение оратора, как показывает опыт, сильно влияет на обсуждаемые вопросы. Вдоба-вок, видимо, сама обстановка выступления в опасной мере вынуждает президен¬тствующих ораторов быть самими собой: подогретые восхваления¬ми, они без ограничений выдают свое заготовленное послание, раз¬бавляя его высказанными мимоходом допущениями, эти-ческими и политическими отступлениями и прочими идейными красотами. И в этом слу-чае еще раз дает о себе знать особое проклятье высокого поста: общее потворство публич-ному самовосхвалению его носи¬теля. Такая драматургия предполагает облечение плотью какого-то письменного скелета, сопоставление читательского образа данно¬го лица с жи-вым впечатлением от него, когда слова идут от челове¬ка, а не от мертвой страницы. Риско-ванность этой драматургии в том, что она оставляет у слушателей иллюзии в отношении их про¬фессии. Утешайтесь, друзья мои, тем, что хотя вы опять станете свидетелями стра-стей подиума, но дисциплина и модель анализа будут нашими, а для этой модели церемо-нии являются исследова¬тельскими данными, равно как и обязанностями участников, док-лад же — это и поведение для наблюдения, и мнение для рассмотрения. В самом деле, при желании можно доказать: самое интересное здесь для всех нас (как все знают) не то, что я стану говорить, но то, что вы делаете здесь, слушая меня, говорящего это.
Однако я полагаю, что нам не надо очень уж ругать ритуальные мероприятия. Некий от-щепенец может, наслушавшись критики, уйти отсюда, чтобы распространять по всей земле непочтитель¬ность и разочарование в социологии. Только позволь излишек та¬кого — и да-же те места работы, какие мы, социологи, получаем, выпадут из традиционной структуры занятости.
Из этой преамбулы вы можете сделать вывод, что я нахожу президентские послания де-лом обременительным. И не ошибе¬тесь. Но этот факт, безусловно, не дает мне права про-странно ком¬ментировать мои затруднения. Это явный эгоизм, свойственный ораторам, — думать, будто злоупотребление временем других лю¬дей можно загладить личными при-знаниями, которые сами по себе растрачивают его еще больше. Поэтому мне неудобно распространяться о своих затруднениях. Но очевидно, уже не так неудобно говорить о мо-ей неловкости по поводу рассуждения о своих за¬труднениях. Даже если в итоге неловко станет всем вам."
Это просто благословение в начало моей бессонной ночи за социологией... 30 страниц подобной муры... *меня бьёт истерический смех* спасибо на том, что хоть читается легко, а не так как Гарфинкель с Парсонсом и Мертоном...
upd. и да, я схожу с ума. Следующий пост будет тому неоспоримым подтверждением, если я всё-таки осилю его дописать(1-ая половина была написана вчера примерно в это же время)... но чё-т моё вдохновение после Шюца скатилось до минимума, так что... буду верить в свои силы, а точнее силу воли.